Теннисные мячи для профессионалов - Страница 10

— У тамбовского поезда были?

Денисов продолжал расспрашивать.

— У 441-го? Был. После отправления тут как раз все обнаружилось…

— К какому вагону подъезжали?

— В голову состава. — Сальков украдкой взглянул на разложенную на столе снедь. — Двух женщин привез с мешками. От стоянки такси. До Тамбова едут. Еще семью в пятый вагон. Военный с двумя детишками, с женой.

— Все было тихо?

— Как всегда.

— При отправлении стояли на платформе?

— При мне и отправился. — Сальков попытался осмыслить порядок, в котором Денисов предлагает вопросы, не смог. Денисов и сам не мог бы точно его объяснить; верная мысль не приходила.

— Давно в футбол не стучали, — сказал он вдруг.

Белесые глаза Салькова посветлели еще больше:

— Играли! У вас, в Видном. В прошлое воскресенье.

— Не знал.

— Душевно так постучали…

Сальков не пытался продолжить разговор, терпеливо ждал. Денисов спросил:

— Бригадир носильщиков был у тамбовского?

— На посадке? А как же?

— Какой-то разговор состоялся?

— У меня с ним?! Вот ты о чем! В том-то и дело! «Тележку, — говорит, — к утру мне наладь! Кровь из носа!»

«С этого следовало начинать», — подумал Денисов.

— Заметил, видно, что я все стараюсь у вокзала держаться, чтоб колесо не потерять. Ну, и дал команду, чтоб все в норме… — Сальков снова посмотрел на помидоры, на хлеб, вздохнул.

— Выстрел слышал? — спросил Денисов, переходя на «ты».

— Нет.

— Не хочешь сказать?

— Да нет. Я бы сказал! Знаем друг друга. Татьянка всегда привет передает.

— Ей тоже.

— Денис! — так называли его близкие — друзья, сослуживцы и еще на поле, во время игры. — Куда его? В голову? -Обветренное лицо Салькова искривилось, носильщик приготовился к страшному. — Здорово изуродовали?! — В глазах мелькнуло напряжение.

— Ты не заметил?!

— Я?! Как увидел кровь, сразу на перрон, к младшему инспектору… — Он заглянул Денисову в глаза. — Веришь? Не могу видеть! Если кто палец обрежет или укол сделать велят… Сразу слабость в груди. И головокружение.

Из раздевалки Денисов прошел к багажному отделению, миновал кассовый зал. Вышел на перрон. Скамьи снаружи были пусты. Рассвет наступал медленно, становилось свежо. Из-за дождя носильщики не успели убраться. Пустые коробки, окурки прибило к стенам, они словно держались на плаву.

У гаражей стояло несколько тележек, принадлежавших носильщикам. Денисов разыскал «тачку» Салькова — на ней был тот же номер, что и на ящике, — 46. Тележка не отличалась от остальных — с трафаретом о стоимости услуг, с многочисленными крючками на ручке, с подвижным колесом впереди. Ось колеса сбоку была прихвачена проволочками, торчавшими во все стороны; ей явно не хватало грубой и удобной подпоры.

Денисов обогнул гаражи, отсюда начиналась тропинка, шедшая вдоль стены элеватора, частично она была освещена прожектором, бившим с крыши.

Старые шпалы, опоры контактных подвесок справа… Денисов бывал здесь бессчетное количество раз в различное время суток. Слева — почтовые вагоны, платформы…

Он свернул к элеватору, у стены, в гигантских репейниках, таились укромные места. Над головой, по глухому фасаду здания, взбегали хрупкие лестницы, по которым, сколько Денисов помнил, никто не поднимался.

Было тихо. Воркования многочисленных голубей, слетавшихся к элеватору, слышно не было.

Недалеко от угла, рядом с тропинкой, Денисов увидел доску, земля под ней была выбрана, получилось что-то вроде сиденья, сбоку на кирпиче, лежала фанерка.

«Если они сидели, — Денисов подумал о парочке, про которую рассказывал Сальков, — то именно здесь…»

Он прошел дальше. Скрывавшая тропинку зелень была мокрой, на уровне головы тянулись застекленные зеленоватым бутылочным стеклом квадратные окна. У пункта технического осмотра вагонов — ПТО — тропинка сворачивала к воротам.

«Отсюда Сальков решил проделать обратный путь по платформе…» — Денисов осмотрелся.

В ПТО за освещенным окном молодой парень — вагонник — пил молоко из пакета. «Вагонники! — написано было на щите против окна. — Нарушение технологии при ремонте может вести к тяжким последствиям!» Денисов взглянул под ноги. Удивился. У самого щита, на виду, лежал перегнутый несколько раз моток толстой, мягкой даже на вид, алюминиевой проволоки.

— 201-й! — раздалось неожиданно под курткой из миниатюрной радиостанции. Денисов узнал голос дежурного, обернулся, глазами нашел Антона на платформе, он стоял рядом с Бахметьевым. — Как слышите?

Денисов назвал позывной.

— Пройдите в центральный зал, — передал Антон, — к, Ниязову. Он все объяснит. Как поняли?

— К Ниязову. Вас понял.

Обернувшись, Денисов невдалеке внезапно увидел Салькова — носильщик шел той же тропинкой, взгляд его был прикован к земле; он искал проволоку, которую просто нельзя было не заметить, если бы Сальков ее действительно4 разыскивал.

Ниязов стоял против касс, рядом с киоском «Транспортная книга» — замкнутый, неулыбчивый, черноглазый, в коротком плаще. Под мышкой младший инспектор держал учебник по гражданскому процессу.

Интересующий Денисова разговор он начал первым, не дожидаясь вопросов:

— Я видел потерпевшего.

— С вечера?

— Ночью.

— Тебя допросили?

— Да. Но Бахметьев сказал, чтобы, кроме того, я доложил тебе в подробностях.

— Слушаю.

Незнакомый пассажир подошел к киоску — один из многих, для кого вокзальное время еле двигалось. С минуту постоял рядом.

Они замолчали.