Теннисные мячи для профессионалов - Страница 42

К оглавлению

Старуха подумала.

— Нет. Видела пару раз с одним. С молодым. В парке. Он и в номер к нему раз приходил.

— А что за мужчина?

— Обычный. В сорочке, в шортах.

— Какой он из себя?

— Молодой, блондин.

— В очках?

— Вроде в очках… — Она говорила чуть меньше того, о чем знала, и Денисову необходимо было каждый раз задавать новые вопросы.

— Худой?

— Да нет. Мускулистый. Ноги накачанные. — Она засмеялась.

— А лет сколько?

— Лет тридцать… Не больше.

— Откуда он? Из Дома творчества?

Еще вчера, до посещения дачи, до известия о ее продаже, казалось: «Установить личность Ланца — и гора с плеч!» Потом, как по цепочке, одна за другой потянулись другие задания следственного поручения от наиболее общих — «образ жизни», «материальное положение», «родственные, дружеские, интимные связи» — до максимально целенаправленных, а там, где-то в конце, уже мелькнуло знакомое «Фабрик… д'армес… пума» и так далее… Но сегодня было уже важным знать — «кто был человек, которого Ланц случайно выследил ночью у дачи…!

Горничная покачала головой:

— Мужчину этого я в Доме творчества не видела.

— Он на машине приезжал?

По тому, как старуха задумалась, Денисов понял, что она такой факт не исключает.

— А этот, что жил у вас, без машины?

— Этот так ходил. Пешком.

— Вам приходилось видеть его с женщиной?

— С якой?

— Вы же знаете! — схитрил Денисов.

— Видела. — Она посмотрела игриво. — А чаго? Нельзя?

Из холла прошла супружеская пара, пытавшаяся дозвониться, — женщина недоуменно взглянула на них.

— Какая она из себя?

— Кругленькая, симпатичная… В очках.

— Молодая?

— Счас до шестидесяти все молодые. Наташа! Сусаннина родня.

— Вы и ее знаете?

— А как же? Прибиралась у них раньше. Сейчас уж тяжело стало — бросила…

Горничная оказалась золотым свидетелем.

— Вы давно ее видели? Сусанну!

—Вчара захадила…

— Не спрашивали — долго она здесь будет?

— А завтра и уезжает… Дом-то уже чужой. Жилец новый приехал — мелитопольский. Деньги получены…

— Много? Если не секрет… Наличными?

Старуха усмехнулась:

— Нам с тобой считать чужие деньги не годится. Хоть бы и наличные! Целый сундук… Но у нее и расходы, не как у нас! Правда? — Она вздохнула.

— Хотели о чем-то спросить?

Выражение лукавства на сморщенном лице исчезло, женщина подняла лежавший у ног лист акации, показала на фотографию.

— А чаго с ним приключилось? Убили? Или сам себя?

Когда Денисов подходил к даче, Роша садилась в машину -седая величественная старуха, с многочисленными побрякушками на шее, с черными пронзительными глазами. Родственник оказался приземистым, молчаливым, полным, с пятнами на лице, он предпочитал держать руль в перчатках — Денисов подумал отчего-то, что руки у него больные — в красных маленьких пятнышках. Роща сказала ему несколько слов, он с неожиданной мягкостью развернул машину, минуя кафе, двинулся в направлении главной улицы.

«Был ли Волынцев — Ланц в конце концов представлен вдове Роша? — подумал Денисов. — Вряд ли…»

За скучным, похожим на школьное зданием тянулась однообразная, зажатая холмами долина. В ней оказалась учебная полоса, на вершине одного из холмов виднелась тригонометрическая вышка.

Денисов выбрал тропу, по которой давно не ходили, -угрюмую, с окаменевшими следами весенней распутицы.

Он не стал гадать, куда на этот раз уехала Роша вместе с родственником. («В магазин? В Щебетовку? Попрощаться с окрестностями?»), посмотрел на часы. Ему было необходимо побыть одному.

Дорога свернула к холмам, начался подъем.

«Видел ли Волынцев по возвращении из тувинской экспедиции Ширяеву? — Денисов шел быстро, занятый картинами, проходившими перед его мысленным взором, другие -вокруг — едва замечал. — Должен ли был тоже приехать в Коктебель? Знал ли о предполагаемой продаже дачи? Почему, зачем двое суток находился в Москве, ночью, на вокзале?»

С вершины открылся вид на холмы, округлые, словно складки огромного стеганого одеяла. Внизу был хорошо виден поселок — большое украинское село, перенесенное с равнины в горную местность. По другую сторону виднелся пейзаж в духе скалистого Запада — обрывистый песчаный каньон. Казалось, вот-вот осыпятся пригоршни мелких камней и появится одинокий верховой, придерживающий поводья, — в шляпе, с кольтом и наручниками на поясе, с ружьем поперек седла.

Было тихо. На дороге вдалеке проехала грузовая машина.

«В Судак?» — Денисов не представлял карту здешних мест.

Зелень поселка уходила в воронку, пропадала среди гористых складок, профиль Волошина виден не был — лишь щербатые, отмеченные желтизной и ржавчиной камни-монолиты.

Денисов сел рядом с одним из них, достал рукопись, поправил загнувшийся в середину лист.

«Перст судьбы — он племянник…»

Теперь Денисов мог уточнить дату ночного знакомства Ланца с неизвестным.

«"Наши завтра уезжают", — сказала Ширяева. Это случилось накануне отъезда вдовы Роша из Коктебеля…»

Он оглядел местность. Вокруг была та же клочковатая растительность, что и на горе у кладбища, — невысокая, отстоящая друг от друга полынь; все сухое, чаще колючее, не вызывающее желания коснуться.

Вдалеке, на дороге, в низине, остановилась легковая машина, Денисову показалось, кто-то вышел:

«Может, Роша с родственником? Решили проститься с окрестностями?»

Рукопись по-прежнему притягивала его — бесхитростное описание содержало некую оперативную информацию.